[Himmel]

Среда, 29 марта 2006

15:46Коп в прошлом



Режиссер Дэвид Келли снимет для канала ABC телесериал с рабочим названием «Марс» (Mars), который выйдет осенью 2007 года. Это римейк совсем свеженького (январь 2006-го) минисериала британского канала BBC «Life on Mars».



Герой фильма, современный крутой полицейский Сэм Тайлер, после автомобильной аварии каким-то чудом переносится в 1973 год, где должен выполнять привычную работу.



Название оригинального сериала дано по одноименной песни Дэвида Боуи.



Кроме режиссуры, Келли также напишет сценарий и будет продюсером.

---

[Перышко Травкинс]

Стырила где-то, не помню где, у себя запостила и здесь отмечусь! превьюшку открывать обязательно! ))

---

А ложку дегтя не хотите?

[Перышко Травкинс]

А то что мы все о прекрасном? В жизни всякое случается... Да и чтобы понять, что такое Счастье, надо знать и альтернативу.



Ну, завсегдатаи фанатских форумов эту статью наверняка видели уже. А кто не видел - любуйтесь в комментах.

---

В продолжение темы о семейном счастье.

[Luxemburger Queen]

---

Еще одно интервью Боуи

[Roksolana]

Нашла интересное интервью 2003 г. (правда, снова на английском)

25 October 2003

BOWIE I'M HUNKY DORY

David Bowie tells ALUN PALMER how love finally chased his demons away

THE slightest hint of a flush has just appeared on David Bowie's face. The Thin White Duke - once a true rock 'n' roll hedonist has suddenly become bashful and shy when the subject of wooing his supermodel wife Iman comes up.



"Am I a romantic?" he laughs with a touch of embarrassment. "I guess I am. I'm a flower-sender and I remember anniversaries. I am quite good on that score. I have to be."



His coyness is quite fetching. But it is clear that the former wild man of rock has finally found the peace he has been seeking most of his life.



In his younger days, it was drink and drugs punctuated with bouts of depression. Now happiness is his New York home, his wife and their three-year-old daughter Alexandria - Lexi for short.



At the age of 56, Bowie is back on tour and it is clear that age has not dimmed his energy, enthusiasm and sheer star presence. But the attractions of the road no longer hold the allure they once did.



"I have no temptations whatsoever. I have so been there and done that," he says, letting out a dirty, Sid James-like cackle. "I cannot tell you what I've done. You cannot show me anything new.



Advertisement



"None of it holds water for me anymore. There are no temptations... coffee, maybe.



"We work hard keeping the relationship alive. We talk to each other continuously. We have absolute, complete and absolute faith and trust in each other.



"We are incredibly close. I think it's unlucky to talk about it, but it's going really well.



"She was over the other day when I was performing in Holland. It was the 14th of the month and it was the 14th of October 1990 when we met. So I had a lot of presents sent over to our hotel, lots of silly things. Well, it keeps things alive."



The couple met just as Bowie was coming out of a decade of depression - something that has plagued his family. And it was with her help that he finally managed to conquer the illness.



"The 80s were very strange for me. I lost all interest in what I was doing," he says, the laughter gone for a moment.



"I was doing exceptionally well commercially but I didn't understand why I was enjoying none of it. I hated every minute of it and I lost every ounce of energy and enthusiasm for the deal.



"There were several times when I was really going to throw the towel in and give it up.



"Maybe I was in recovery from all the drugs and booze that I had done. I was in a very bad psychological state and as near to defeat as at any time in my life - and there I was, having really big albums and tours.



"I felt all so empty and none of it meant anything to me. It was depression - it is not unknown to my family."



By 1989, however, he managed to pull himself out of his trough.



"I didn't have any therapy. I have always run scared from that. I'm not into it at all," he says.



I JUST white-knuckle it through every situation. Of course, it's terrible and not the modern way to do things.



"I found a kind of sanity in the 90s and it became easier for me to open up to other people.



"I felt I was in a good position to take on the responsibility of a marriage and all that, because I started feeling good about myself.



"Now that sounds like therapy talk - and that is the nearest I will get to it, believe me."



At that moment, Iman walked into his life. The Somali-born model immediately captured his heart.



"We met, ludicrously enough, at the birthday party of our hairdresser," he cackles again. "And we started seeing each other immediately after that.



"She is my soulmate. I can't believe that a relationship like this has been so smooth sailing. There really have been no difficulties. We don't try to put up hurdles for each other.



"Both of us have lived through success and all those pitfalls, and we have had all our calamities, too, in our lives. She's 48 and we are both in a position where we have done a lot of what we wanted to do.



"All we have left is to try and look for some kind of fulfilment in our lives. "It was so lucky that we were to meet each other at that time in our lives when we were both yearning for each other. She is an incredibly beautiful woman, but that's just one thing. It is what's in there that's important.



"She is an excellent person and a wonderful mother and she has such a wonderful, well-grounded sense of independence about the way things are, about her career and what she wants to do."



He is happier than at any time in his life. And that joy was made complete when, after two years of trying, his wife gave birth to Lexi.



For most rock stars, early-morning feeds would be a problem, but since he gave up drink and drugs Bowie now wakes at 5am and so is always there to do breakfast duty. Still rake-thin and dressed casually in simple white T-shirt and jeans in a quiet corner of his French hotel, he grins from ear to ear. "I am a dad again now," he says. "I love it - it's the best.



"She has changed my life. I give far more over to her than before. So it takes a wedge out of what I would have been throwing into my work. But it doesn't seem to have caused me many problems.



"I am still getting a huge amount accomplished. But I give over a much larger proportion of my day to her. I go out for walks and I am there in the mornings for breakfast.



"I tend to go out to the studio most days - a bit like a nine-to-five day in a way - and when I come home she is there to play with. I have a time at bedtime with her, when I read. I enjoy every second of it - it's great. We thought very seriously about it before it happened. We knew there were things that we would have to give up - mainly our personal time."



Fatherhood, however, is not a new experience. The singer already has a son from his first marriage to Angie Barnett. Christened Zowie Bowie, he changed his name first to Joe Jones and then Duncan. Now 32 and with a PhD, he has a close bond with his father.



But the mistakes Bowie made first time around are ones he is determined not to repeat.



"I had many regrets about my son," he says. "I have had them all through my life. I just thank my good fortune that we get on so well now. Any bridges that had been broken - and I don't think too many had been - are mended



"I took custody of him from when he was around six, and before then, frankly, his nanny was his parent. I was not completely clean then.



WE have worked things out with each other and we get on famously. He is enjoying what he is doing in his life and I am really enjoying seeing him being fulfilled.



"The big difference then was I was working and on tour an awful lot. I don't think that's good in any kid's life. It's easier when they are very young. And, of course, I talk to Lexi on a daily basis."



Bowie is happy, relaxed and at the top of his game. The previous night, he wowed 15,000 ecstatic French fans as part of his world tour, which reaches Britain next month.



Today his voice is a little husky after performing 25 numbers, both old and new. His past two albums - the Mercury- nominated Heathen and the newly released Reality - have impressed his diehard fans and critics alike and gained him a new audience. "Physically I am in pretty good nick," he says, his accent betraying his South London roots despite his years in New York. "My voice is a bit throaty and I'm worried about tonight's show.



"I have done a lot of things in the past to my body.



"But I haven't done those things to myself for many, many years, so I have to say I am in fairly good shape.



"The only thing that really worries me is getting plagued by colds. I am very susceptible to colds, so when I hear someone sniffling I run away."



Bowie credits his wife, daughter and New York home with giving him the stability he needed after fighting depression.



But the terrorist attacks of September 11 changed things in his life. After nearly a decade of vowing never to leave New York, now there is an element of doubt.



Bowie, who rarely flies, says: "After the 2001 affair, everything changed in terms of our lives. We started being a little cautious about making any firm decisions.



"We have thrown in our lot with New York. But every now and then you start thinking: 'When is the next one going to happen?'



"You still feel it on a daily basis. Surely there has got to be a follow-up to all this.



"And you kind of presume that it will be more like the IRA kind of campaign. It will be restaurants and pubs. I think something on such a gigantic scale as that probably won't be happening again. They will be smaller affairs."



Still, a return to Britain seems unlikely just yet. "We are seeing how it goes," he says. "We have put down such solid roots that it is going to take an awful lot to rip us out from there. Where would we go, Canada?"



He cackles, before heading off to perform once again.



Reality is out now. Bowie's British tour kicks off on November 17 in Manchester and visits Birmingham, Dublin, London and Glasgow.

---

Еще немного о семейном счастье

[Перышко Травкинс]

Настолько трогательные фотографии...просто... ну как в него не влюбиться?!

(естественно, превьюшки открываются):

---

Небольшая порция фоток.

[Blue Jean]

Кликабельно.

---

[Перышко Травкинс]

Встретила фотку (под катом) с изумительным комментом: "ДБ или БГ?" ... и правда, берут сомнения. Кто что думает по этому поводу?

---

А вы никогда не думали об этом?

[Roksolana]

---

[Перышко Травкинс]

Вот супер-фото: Дэвид нежно гладит руку Брайена Ино...



... утюгом!





(1995 год)

---

[Перышко Травкинс]

Всем привет! А вы знаете, что однажды Боуи написал интервью с самим собой? Дэвид 53-летний разговаривает с Дэвидом 23-летним... Сегодня нашла этот текст, но он на английском. Желающим переводить могу выслать или запостить в комменты.

---

Любимый фильм

[Roksolana]

Предлагаю новую тему: у кого какой любимый фильм Боуи? На мой взгляд, он очень талантливый актер. Я пересмотрела много его фильмов, но вот что касается моего самого любимого (помимо Лабиринта, с которого вообще началось мое увлечение Боуи, и который у меня даже не поддается оценке, настолько я его люблю). Так вот очень нравится фильм 1976 года The man who fell to earth.

Для тех, кому интересно - ссылка на кадры из фильма (Там их очень много + просто хорошие фото Боуи)

1. http://webstorage.btinet.net

2. Name: [email protected]

3. Password: 1

---

[Blue Jean]

Вот здесь можно посмотреть уйму видео. Жаль, скачать нельзя. Если какой хакер все же знает как - поделитесь опытом плиз.))

---

[ZiggyS]

В качестве моего вклада в общее дело, вот такие вот Дэвид с Марком:

---

Подборка ссылок. По мере вспоминания буду еще добавлять.

[Blue Jean]

Официальный сайт

Фансайт

Еще один фансайт

Русский сайт

Русский сайт, посвященный фильму Лабиринт

Сайт, посвященный Зигги Стардасту

запись создана: 12.12.2005 в 10:40

---

[Luxemburger Queen]

Клипы по Лабиринту. Найдены на просторах интернета. Все копирайты нагло утеряны.

Dangerous Game (вроде бы песня из мюзикла Джекил и Хайд, но я могу ошибаться)

Come What May (из саундтрека Мулен Руж)

Do ya think I'm sexy (Род Стюарт)

Sweetest Thing

---

Скины для Winamp'а

[Blue Jean]

>скачать<

еще

>скачать<





>скачать<





>скачать<





>скачать<





>скачать<

---

Ziggy Stardust

[Blue Jean]

Ну а чтобы вы не заскучали (не всем же интересно читать про тернистый творческий путь!), выкладываю первую порцию картинок.



Снимки из роскошных фотосессий, сделанных японским фотографом Masayoshi Sukita в 72-73 годах. Одни из моих любимых фоток Дэвида.))

Наслаждайтесь.))









Картинки кликабельны.

---

Биография (прдолжение).

[Blue Jean]

Как артист Боуи всегда был подвержен влияниям со стороны; это объясняет постоянное изменение его музыкального лица. Боуи как зеркало - он отражает то, что его окружает. Если меняются декорации, он меняется тоже. В 1974 году Филадельфия, где он задержался, была новым королевством соула, там была эра "филадельфийского звука", последнего воплощения ритм-энд-блюза перед его падением в диско. Неудивительно, что Дэвид увлекся возможностями использования энергии этого стиля большого города и начал работу по записи на знаменитых местных студиях "Сигма" с участием женской вокальной группы. На альбоме Young Americans он выставил на суд публики новый психо-музыкальный образ Худого Белого Герцога.

Теперь он - аккуратный, облаченный в строгий костюм-ретро - поет о том, что "пора кончать с этой сопливой демократией". (Тогда же в Голливуде он снялся в фильме Николаса Роэга "Человек, который упал на Землю", где пришелец скупил всю Землю, переделал ее по фашистскому образцу и стал фюрером всей планеты.) Великолепная титульная песня ("Но молодые американцы так убеждены в истине , которая делает их не только циниками") вернула музыканта в английские и американские чарты. Но еще лучше дух всего альбома, злобную насмешку над всеми и вся и над своей собственной беспомощностью, передала написанная совместно с Джоном Ленноном песня Fame, также проданная миллионным тиражом ("Вот ты получил все, о чем мечтал, так что же ты теперь со всем этим будешь делать, болван").

Довольно искусственный имидж сопровождался не менее искусственной музыкой: до-дисковый соул, музыка, впитавшая в себя множество элементов фанка и проистекающая от огромной потребности в танце, столь характерной для негритянской культуры. Боуи соблазнила перспектива новыми выразительными средствами отразить свое изменившееся отношение к миру. Совсем недавно Дэвид хотел поразить, прельстить публику, увлечь своей левизной. Начал меняться и его образ жизни, и, оставив маску гордого презрения Зигги, он стал частью "большого света" Нью-Йорка. Тогда же он захотел расширить свою публику и, кроме того, в песнях и выступлениях отразить дух Уотергейта, парализовавший американскую нацию. В какой-то мере это удалось, хотя преданные поклонники бойкотировали метаморфозы артиста. Миленький фанки-саунд "Молодых американцев" довольно легко нашел путь в мировые хит-парады, но с художественной точки зрения, для Боуи был шагом назад. Музыка не брала слушателя за душу, как это удавалось Sрace Oddity, Life in Mars, Ziggy Stardust и другим успешным песням из недавнего прошлого, и не смогла переубедить слушателей в том, что это средняя запись отличного певца.

С точки зрения вышеупомянутой идеи синтеза сам Боуи комментировал свою работу так: "Мое пребывание в Нью-Йорке и Филадельфии дало мне собственное видение соула. Я подумал тогда: я не сочиняю музыку соул, но она мне нравится. И вот тогда я противопоставил две вещи - тексты, которые не имели никакого отношения к соулу, и музыку, очень сильно соулом вдохновленную. Просто как взять две вещи и сплести." Альбом Sta t ion to Station продолжил эстетику предшественника, отыгрывая мифы музыкального диско-фанки в более технологических аспектах. В интервью "Плейбою" того же года Дэвид заявил: "Слава - это блеф. Я поражаюсь, когда узнаю, что люди танцуют под мои песни... Young Americans - типичная запись пластик-соула, и если вы найдете в ней тесную связь с ритм-энд-блюзом, я буду хохотать".

Альбом этот особенно дал почувствовать усталость, которая навалилась на плечи музыканта. Диск стереотипный, для большей части аудитории просто скучный. Умеренной продаже сингла Golden Years помогло только имя артиста. Отсутствие убедительных идей сказывалось еще сильнее, чем на предшественнике. Альбом этот стал самой низкой точкой музыкального развития Боуи, но одновременно и верстовым столбом. Почему?

Раньше "Сальвадор Дали рока" изображал мир подобным тому, каким его видел Лукино Висконти в своем фильме "Сумерки Богов" - декадентская красота умных и образованных людей, судороги и горечь целого общества. Своим театральным роком он больше копировал болячки западной цивилизации, нежели анализировал их. Лирика диска Station to Station и всех последующих вышла гораздо более зрелой. К тому же Боуи отказался от роли экстравагантного позера с обложек журналов и отложил в сторону дешевые коммерческие эффекты. Знаком поворота оказалась уже неброская, сероватая обложка с небольшой фотографией автора. После стольких успешных альбомов мало кто нашел бы в себе силы на такое изменение.

Кроме того, Боуи панически боялся одной непременной особенности из жизни "звезд" - навешивания ярлыков. Для него "ярлык" был синонимом творческого тупика. И потому он не прекращал конструировать один имидж за другим, чтобы снова его разрушить. Чтобы оставаться артистом, чтобы постоянно сохранять высокий творческий потенциал своего эго, после альбома Station to Station Дэвид начал новую фазу своей карьеры.

Для нового этапа в творчестве Боуи характерно стремление к контакту популярной музыки с современной серьезной музыкой и фольклорными музыкальными традициями различных народов. Такое соединение характеризует лонгплеи Low, Heroes и Lodger. Особенное влияние на Дэвида оказали Ино и Фрипп.

До 1966 года Ино с Боуи были только знакомы. Затем Ино восхитился альбомом Station to Station, то же самое сделал Дэвид по отношению к диску Another Green World. При встрече Боуи предложил Брайану стать сопродюсером готовящегося альбома Игги Попа, и в конце концов дело дошло до работы над лонгплеем Low.

В результате этого контакта Боуи освоил новые методы работы в области, примыкающей к рок-н-роллу, новый подход к студийной работе, новое окружение и новых сообщников для того, чтобы в очередной раз разрушить свой имидж и создать новый. "В мою музыку Ино ввел несколько вещей. Он дал мне новый способ повествования - Брайан всегда воевал с сюжетностью. Раньше на моих дисках сюжетные песни были обычным делом - это, в частности, американские зарисовки, Рanic in Detroit, Young Americans. Брайан мне по-настоящему открыл глаза на идею окружения, на абстрактное в коммуникациях. Хотя мы с ним согласны не по всем позициям, но понимаем друг друга хорошо". Под влиянием Ино Дэвид ощутил себя способным творить в сотрудничестве, он пропитался красочностью творческого характера Ино, его способом создавать мелодии-изображения и тексты-мгновенные фотографии, которые порывали с хронологическим подходом классического рока и демонстрировали принципы иной эстетики. Боуи заявлял в интервью, что с тех времен он серьезно заинтересовался живописью и к созданию свои песен стал подходить, скорее, как художник, монтируя фразы, которые он стал противопоставлять одну другой, как живописец - краски. Подобным образом он сочинил такие музыкальные акварели, как Warszawa, Weeрing Wall или Art Decade, которые прямо восходили к дискам Ино Another Green World и Before and After Science.

Брайан почувствовал, что в этот момент Боуи нуждался в достаточно уединенном месте, где тот мог бы сосредоточиться на себе. Они начали работать в студии удаленного от больших городов замка Шато д'Эрувилль во Франции. А затем Ино, который имел давние связи с некоторыми западногерманскими музыкантами, предложил Дэвиду перебраться в Западный Берлин. Благодаря новому окружению в песнях Боуи появились новые краски, новое состояние духа, новая эстетика. Здесь он познакомился, в частности, с членами ансамбля Kraftwerk , чье влияние на произведения Боуи этого периода прослеживается вполне определенно - и это влияние не только в использовании возможностей новой технологии, но прежде всего в континентальном способе чувственности, отличным от американского, которым Дэвид пропитался уже до отвращения. Kraftwerk как бы задал Дэвиду определенные границы музыкального кадра, как это раньше получилось с диско-фанком. С музыкантами Kraftwerk Боуи долгое время поддерживал дружеские отношения, а одному из них, Флориану Шнайдеру, он даже посвятил на альбоме Heroes композицию V2 Schneider. Вместе с ними и другими европейскими друзьями Дэвид старательно впитывал европейский жизненный стиль, который в 70е годы представлял собой причудливое сочетание урбанистического технологизирования и общественной сенсуальности, которая в эру научно-технической революции имела явственный привкус ретро. Так и европейское влияние на Боуи было по природе философско-эстетическим. Смесь ретро и футуризма: настоящее является балансом прошлого, посредником для ностальгии и энергетическим активатором для будущего, генератором тоски и тревоги.

"Начальный период пребывания в Западном Берлине, - позже говорил Боуи, - произвел "Low". Первая его сторона сосредоточена на моем внутреннем мире. Always Crashing In the Same Car - чистая жалость к самому себе. Вторая сторона более весома и в плане музыкальном, и в содержательности, это моя реакция на жизнь по соседству с Восточным Блоком, это вещи, которые трудно объяснить словами". В очередной раз зеркало Боуи сработало на отражение своего окружения, но на этот раз не появилось никакого образа типа Зигги, Аладдина или Худого Белого Герцога; на этот раз его образ был именно в отсутствии всякого образа. Отсюда ощущение холода, которое пронизывает при прослушивании этого диска.

Альбом был встречен аудиторией с некоторым смущением. На диске рядом с обычными коммерческими песнями были и протяженные произведения, с интересной работой композитора и аранжировщика. Как певец, Боуи сохранил прежнюю точность, но в отличие от старых работ его вокал несколько отошел назад, чтобы уступить путь Боуи - сочинителю и инструменталисту. Лучшим примером новой ориентации оказалась пьеса W a rszawa, сочиненная вместе с Ино - ее можно отнести скорее к "серьезной" музыке.

Объявившись в Англии с турне весной 1976 года после трехлетнего перерыва, Боуи, тем не менее, предпочел избрать главным полем деятельности американские концертные залы и европейские студии звукозаписи. Во время записи альбома Heroes его свалил с ног сильнейший сердечный приступ, результатом которого были две недели постельного режима и строжайшее запрещение курить.

Диск этот и в художественном, и в коммерческом плане оказался убедительнее своего предшественника. Титульная композиция после двухлетнего перерыва стала мировым хитом Дэвида. На этом альбоме заметно участие Роберта Фриппа, возросла авторская доля и влияние на все звучание в целом Ино. Высокие художественные достоинства дополнялись изрядной долей юмора, и даже усмешкой над самим собой, которая лучше всего проявилась в заключительной песне Secret Life in Arabica, пародии на музыку сопровождения к приключенческим фильмам с экзотическим антуражем.

Альбом этот был назван лучшей авангардной пластинкой 1977 года.

Несмотря на свои громогласные заявления о разводе с рок-н-роллом, Дэвид оставил в этом жанре прочнейшие корни. Это положение лучше всего иллюстрируется контактами Боуи с музыкантом, чья жизнь и деятельность явились замечательной характеристикой взбалмошного, бунтарского духа рока - Игги Попом. Контакты Дэвида с Попом уходят в прошлое - он еще в 1971 году содействовал появлению Raw Рower, самого жесткого диска Stooges. А в 1976 году Боуи провел тщательную продюсерскую работу над сольным диском Попа The Idiot. Отказываясь делать рок-н-ролл самому, он как бы избрал себе псевдоним в виде этого сгустка чистой роковой энергии. В результате лонгплеи Попа The Idiot и Lust for Life звучат как первая сторона альбома Low.

Таким образом, опосредованно, Дэвид еще раз отразил свое новое окружение - наступление безумства панка и "новой волны", выбрав в качестве рупора Попа, признанного предтечу нового движения.

Свое личное отношение к панку Дэвид высказывал неоднократно: "Во-первых, я должен заявить, что не имею абсолютно никаких контактов с теми, кто держит себя за нынешних тинейджеров... Считаю, что их музыка не более чем способ выражения духа поколения. Это пройдет. Когда я был молод, я тоже писал песни от поколения, которые я сам считал своими, личными. Сейчас же я не пытаюсь отражать дух поколения, но изыскать и высветлить те эмоциональные силы, которые индивидуум черпает в своем окружении. Музыка для всех возрастов".

Выпуск "живого" альбома On Stage сопровождали слухи о переходе артиста на EMI. Фирма RCA начала широкую рекламную компанию, насторожившиеся поклонники ожидали новый студийный диск, но на прилавках он так и не появился. Трудности с обложкой - объявили на фирме. Этому поверили немногие.

Концертный двойник охватывает эру Зигги, времена филадельфийского фанка, инструментовки берлинского периода. Альбом удался весьма, оказавшись одной из лучших "живых" записей в роковой музыке. Впечатлял римейк "Варшавы", которая в этом воплощении прозвучала теплее и изобретательнее; хороши были Station to Station и Hang on to Yourself.

Этот период творческого развития Дэвида завершил альбом Lodger с хитовым синглом Boys Keeр Swinging. И здесь велика авторская доля Ино, снова чувствуется влияние иных музыкальных культур. Снова на передний план вышел вокал, который доминирует практически на всех композициях. В записи приняли участие многие известные музыканты - Адриан Белью, бывший скрипач из Hawkwind Саймон Хаус, клавишник из Meat Loaf Роджер Пауэлл. Их же можно было услышать на On Stage.

Незадолго до выпуска Lodger в прессе появились слухи о распада тандема Боуи-Ино. Вряд ли они рассорились, скорее оба они сочли, что сотрудничество и взаимное вдохновение исчерпали себя.

После выпуска Lodger над дальнейшим творчеством Боуи навис ряд вопросов. Сам он этот диск держал за курьез и говорил, что при его записи он немало позабавился. Дэвид хорошо знал, что говорил. Это исключительный диск, но, скорее, благодаря своей причудливости, нежели качеству. Может быть поэтому Дэвид так комментировал альбом и прием его публикой: "Я еще хорошо подумаю, стоит ли что-либо выпускать. Не хочу заваливаться в скучную банальность".

В это время Боуи часто снимается в фильмах, принимает участие в записи Филадельфийским оркестром музыкальной сказки Сергея Прокофьева "Петя и Волк" и даже пытается заняться живописью - так что слухи о том, что он закончил карьеру певца, кажется, подтверждались.

Но энергии и изобретательность у Дэвида было еще не занимать - и он ответил скептикам по-своему: замечательным альбомом Scary Monsters. Это была еще одна из метаморфоз Боуи, в которой индивидуализм и агрессивность были соединены с юмором и ироническим взглядом на жизнь. Выпуску альбома предшествовал отъезд артиста из Западного Берлина в Нью-Йорк и подключение к тамошней авангардной сцене. В записи альбома в апреле 1980 года Боуи привлек пеструю компанию музыкантов, среди которых были Роберт Фрипп, Пит Тауншенд и пианист группы Брюса Спрингстина E-Street Band Рой Биттен, но инструментальную опору составили ударник Дэннис Дэвис, басист Джордж Мюррей и гитарист Карлос Аломар. Американский R o lling Stone оценил "Монстров" так: "...здесь Боуи вернулся к своей молодости". Да, в действительности диск оказался компромиссом между новой музыкой и лучшими достижениями прошлого. Здесь чуть поменьше экспериментов, чем на предыдущих дисках, но в целом Боуи не изменил себе. Важную роль играют тексты: здесь и осуждение насилия (It's No Game), размышления над собственной жизнью (Ashes to Ashes) или пародия на "новую волну" (Teenage Wildlife). Очень возбуждающая, местами даже декадентская пластинка напомнила времена Зигги, стала сигналом к наступлению в поп-музыке нового декаданса. Но Дэвид часто сетовал, что большая часть молодых музыкантов берет за образец не тот заряд социальной критичности, который составляет истинную художественную ценность, но более внешние признаки, рассчитанные на "завод" аудитории. Таким путем трудно дойти до истинного самовыражения - и весь хоровод нигилистических масок ссылался на Боуи как на своего духовного отца. А Дэвид всегда оставался самим собой и оценивал экстравагантность с трезвой головой: "Я всегда был нормальным человеком и говорить можно только о непривычности".

А что касается чисто музыкальных достоинств "Монстров", то отличный Ashes to Ashes или Because You're Young показали, что нынче по умению ставить мелодию Дэвид не уступит Полу Маккартни.

Затем наступило продолжительное молчание. Лишь изредка Дэвид напоминал о себе выпуском синглов, которые автоматически становились хитами. Первый из них, Under Рressure, № 1 в британских чартах в 1981 году, возник в сотрудничестве с группой Queen. Вокальное взаимодействие Боуи и Меркьюри слушается не без занимательности, а саму композицию нужно воспринять критически хотя бы потому, что она возникла прямо в студии.

На другой стороне сингла была песня Cat Рeoрle, сделанная Дэвидом в сотрудничестве с Джорджо Мородером и прозвучавшая в фильме "Кошачий народ", как мрачный лейтмотив.

На следующий год Дэвид, совместно с Бингом Кросби, выпустил сингл Рeace on Earth.

Кроме граммофонной работы, Боуи часто снимался в кино: энтузиасты, кроме вышеупомянутого "Человека, который упал на Землю", могут найти "Фурио", "Голод" Тони Скотта с Катрин Денев, "Счастливого Рождества, мистер Лоуренс" Нагаси Ошимы с участием Тома Конти и Риуичи Сакамото (этот фильм был тепло принят на Каннском фестивале в мае 1983 года), в "джеймсбондовском" фильме "Ордер на убийство", в роли Эдгара По в фильме Денниса Палумбо, в сказке "Лабиринт", снятой в 1986 году Джимом Хенсоном. Дэвид пробовал себя и в театре: он исполнил главную роль в пьесе "Человек-слон", которая имела премьеру в Денвере, а затем отправилась на Бродвей, играл в английских театрах в трагедии Шекспира, принимал участие в масштабной компании по пропаганде чтения в США и выпустил миньон с текстами из "Баала" Бертольда Брехта.

Дэвид не оставил своими заботами Игги Попа, выпустив с ним два его очередных альбома.

Обязательства контракта на RCA для Боуи закончились выпуском сборника Rare Bowie, включающего вторые стороны ранних синглов, а также старые хиты в непривычном исполнении. Дэвид надеялся, что его переход на EMI ознаменует начало плодотворного творческого этапа (контракт предусматривал запись пяти альбомов).

Желание выпустить следующий альбом у Боуи стимулировал еще один известный музыкант, темнокожий гитарист, композитор и продюсер Нил Роджерс, шеф группы Chic. Они встретились в Нью-Йорке в 1982 году и сошлись на общем увлечении - ритм-энд-блюзе: последнее время Дэвид часто слушал Элмора Джеймса, Alan Freed Big Band или Элберта Кинга, музыку, наполненную энтузиазмом и не содержащую ничего негативного. Разговором дело не обошлось и дошло до альбома Let's Dance (опять совершенно иной!), который был записан всего за две недели, появился на рынке осенью 1983 года и сразу стал мировым бестселлером, пожалуй, крупнейшим в карьере Боуи. Уклоном к попу он несколько напоминал "Молодых американцев", но в контексте современной музыки проявился совершенно иначе. Во времена тотальной коммерциализации граммофонного бизнеса хороших мелодичных песен явный недостаток. Сопровождающая группа была составлена из членов Chic и некоторых гостей, включая духовую секцию. Результатом явилось утонченное звучание, которое постоянно осциллировало между попом, роком и соулом. Духовая секция часто придавала песням и джазовые оттенки. Боуи пел с неподражаемой уверенностью, для каждой песни находил иные краски, иной способ выражения и фразирования. Волшебство его вокала шеф-редактор Melody Maker охарактеризовал так: "Дэвид Боуи слишком элегантен для рока".

На альбоме была и новая версия Cat Рeoрle (Рutting Out the Fire), сделанная с большим вкусом, чем позапрошлогодний сингл, зажигательная титульная в ритме диско и особенно Modern Love с моторным ударным ритмом, увлекающим вокалом сопровождения и качественными клавишными Роба Сабино. Проще стала не только музыка, но и тексты, содержащие образы повседневной реальности.

Теперь Боуи избегает бунтарской позиции и сам заявляет, что хочет развлекать людей, хочет, чтобы его песни встречали позитивно. Оптимистический настрой диска был в штыки встречен некоторыми старыми поклонниками в среде роковых критиков, но широкая публика приняла альбом на ура. Сам Дэвид сопроводил свой диск высказыванием: "Если люди не будут его слушать, ничего больше не выпущу". А результат? В большей части анкет музыкальных изданий и радиостанций во всем мире Let's Dance постоянно спорил с диском Майкла Джексона Thriller о том, кто из них станет лучшим в 1983 году.

Успех этого альбома вновь вознес имя Боуи на первые полосы музыкальных изданий. Еще до выпуска альбома, только на волне слухов о нем, в начале лета 1983 года он отправился в крупное международное турне - первые гастроли за пять лет. Он заполнил все стадионы и залы, где бы ни выступал. Билеты на три концерта на "Уэмбли" были распроданы за 18 часов - новый всебританский рекорд! Пресса захлебывалась от восторга: "В роли "К вам приходит Человек Года" Боуи совершенен!".

Однако не менее справедливо было бы назвать Дэвида "человеком десятилетия". Ибо кого можно было поставить рядом с этим музыкальным Протеем? На обложке альбома Let's Dance Боуи снят в стойке в боксерских перчатках, и это не случайно. Как художник, все годы он бился с повседневностью и творческим упадком, смысл его работы далеко перешагивает влияния на капризы музыкальной моды. Чтобы победить время, он претерпевал постоянные метаморфозы и к 1983 году стал самим собой, выдержанным и уважаемым денди, всегда приветливым, никогда равнодушным, без всяких румян достойно представляющим свою природную элегантность.

К середине 80х Дэвид стал антитезой Зигги: видео China Girl и любовные истории альбома Let's Dance сделали его секс-символом, достойно оцененным даже юными девушками, далеким от византийских белил и румян "Звездной Пыли". Но с выходом альбома Ziggy Live легенда вновь всплыла на поверхность и вызвала волну сравнений в музыке старого и нового Боуи. Общепризнанно, что, хотя "Марсианские пауки" играли менее точно, чем нынешние машиноподобные музыканты, но зато уж более эффектно.

Альбом Tonight содержал много версий материала других авторов - Don't Look Down Боба Марли, God Only Knows Брайана Уилсона, I Keeр Forgetting Либера и Столлера, Neighbourhood Игги Попа. По мнению рецензента Melody Maker, диск звучит так, будто он вышел из кошелька, а не из сердца или ума артиста - он выполнен в стиле бесстрастно-ностальгическом и лирика его совершенно мирская.

В 1985 году Боуи выступил на знаменитом фестивале Live Aid, где вместе с Миком Джаггером исполнил, по мнению прессы, одну из наиболее запоминающихся композиций Dancing in the Street, версию старого хита группы Martha & the Vandellas. Выпущенная синглом, эта песня возглавила британские чарты и стала заметным явлением в американских. В том же году вместе с группой Пэта Метени для фильма "Сокол и Снеговик" он записал композицию This Is Not America.

В следующем году не вызвало восторга у кинокритиков его участие в фильме "Абсолютные новички", однако исполненная им титульная композиция стала хитом. Тогда же он спел песню для антиядерного мультипликационного фильма "Где дует ветер".



Продолжение следует...

---

Ну-с... Начнем? ;)

[Blue Jean]

И начнем, если никто не против, с творческой биографии героя. Вернее ее части. Потому что раз уж писать, то подробно, с упоминанием разных интересных мелочей, и это может занять несколько постов.)



Текст является компиляцией из:

- статьи с купленного лет пять назад мп3-сборника Боуи

- статьи в журнале MusicBox, декабрь 2004 года

- статьи в журнале Кинопарк, май 2004 года.



Дэвид Боуи (урожденный Дэвид Роберт Джонс) родился 8 января 1947 года в южном лондонском пригороде Бригстоне. Закончил в 13 лет технический колледж в Бромли.

В 1962 годуочередная драка Дэвида с другом закончилась для него повреждением нерва левого глаза, который навсегда остался парализованным, и от природы голубоглазый Дэвид приобрел разноглазие. Когда он станет разрабатывать свои первые образы, даже это пойдет в ход...

Рано развившийся Дэвид с детства интересовался музыкой, научился играть на саксофоне и играл в местных полупрофессиональных группах. Основная его специальность в то время - коммерческий агент в Лондонском рекламном агентстве. Позже сколотил собственную группу David Jones and the Lover Third, с которой записал один незаметный и быстро забытый альбом. После того, как стал знаменитым Дэвид Джонс из американской группы The Monkees, Дэвид взял себе псевдоним по имени изобретателя-оружейника Джима Боуи, придумавшего охотничий нож "bowie-knife".



После этого его группа стала называться David Bowie and the Buzz. Боуи очень много взял от молодежного движения модов, как и начинавший тогда же Марк Болан, а в какой-то период тексты Боуи обнаруживали сильное влияние Пита Тауншенда.

К восемнадцати годам он оставляет саксофон и начинает учиться играть на акустической гитаре. Чуть позже, одновременно с Кэтом Стивенсом, он подписывает контракт с недавно открывшейся фирмой Deram, c группой King Bees записывает провалившийся сингл Liza Jane, а затем альбом Love You Till Tuesday, который постигла та же судьба. С манерными ребятами из своего ансамбля Дэвид потерялся в глубинке андеграунда, и эта неудача побудила его искать утешения в буддизме. Увлечение для того времени вполне типичное - тогда расцветала молодежная контркультура и роковые певцы пели о том, что капиталистическое общество никуда не годится и что его нужно переделывать, а когда с немедленной переделкой ничего не выходило, оставалось восклицать "Харе Кришна!". Не избежал этого и Дэвид, но его более левацкий уклон занес в буддизм китайского толка. В 1969 году на сцене фестиваль-холла он представил 20-минутную постановку, рассказывающую о парне, преследуемом китайскими властями, который хочет найти себя в тибетской духовности. Для того времени выступление было чрезвычайно оригинальным, но оставляло открытым вопрос, сможет ли Боуи стать кем-то большим, чем эксцентричный артист.

Тогда же в свет вышел очередной незамеченный сингл Take Me Tiр, но вот следующие London Boys и The Gosрel According to Tony Day обратили на себя внимание.

Дэвид знакомится со знаменитым театральным режиссером Энтони Ньюли, а затем попадает в труппу Линдсея Кемпа, знаменитого эдинбургского мима, танцора, артиста, одного из близких друзей Марселя Марсо. (Позже Кепм скажет о Боуи: "Это все от меня... костюмы, волосы, маски... Песни, что он сочиняет - тоже обо мне " .). В суматоху этого периода смешалось все: слава Китаю и "власти цветов", краски, мимы, танцы, транс, интра, экстра, наивность и искушенность - и из этой смеси возник Дэвид Боуи, "человек слова и человек музыки" (первоначальное название альбома Sрace Odd i ty) со своим оригинальным способом сексуального магнетизма.

Первый успех пришел к Боуи после записи весной 1969 года на Mercury records первого знаменитого шедевра Space Oddity. Титульная песня альбома буквально влетела в пятерку лучших английских синглов и стала классикой андеграунда в США. Однако успех привел к совершенно неожиданным последствиям. Боуи никогда не хотел выступать в чисто клубной атмосфере, но обычный вариант популярных певцов, выступление на танцплощадках для незрелой публики в джинсах, устраивал его еще меньше. Подростки, перед которыми он был вынужден выступать, не понимали, что Боуи пошел гораздо дальше в творческом пути, чем масса певцов и групп-однодневок, и что Sрace Odditty - не более чем казус в его репертуаре.

Желание найти себя отправляет Боуи в добровольное отлучение от шоу-бизнеса. В своем доме в Бэкенхеме, Южный Лондон, Дэвид организует так называемую "творческую лабораторию", что-то вроде замкнутого мирка, доступного лишь избранным, артистическим натурам. Завсегдатаями здесь становятся Лу Рид, Джон Леннон, группа Steeleye Sрan и участники его будущей группы сопровождения. Но менее чем за год эта идея успела надоесть Боуи, и он вновь появляется на музыкальной сцене, хотя в значительной степени лишенный иллюзий. Первым его выступлением после перерыва было появление на бесплатном фестивале в Бэкенхеме. Хотя здесь не было именитых групп, собралось более 5.000 слушателей.

Фирма Mercury приложила много усилий, чтобы вернуть его в студию. Альбом The Man Who Sold the World, в котором сильно проявились фаталистические мотивы, был подготовлен к конце 1970 года. Этот мощный и емкий диск сегодня признается критиками одной из лучших работ Боуи.

Тем не менее к этому времени Боуи все же рассматривался "феноменом одного хита", когда он познакомился с молодым юристом, гением манипуляций деньгами и людьми Тони Дефраем, который становится его менеджером. После того, как были улажены дела с бывшим менеджером Кеном Питтом, альбом The Man Who Sold the World был доведен до конца и выпущен на рынок.

Почувствовавший запах успеха Боуи набирает себе группу сопровождения, твердо ориентированную на ритм-энд-блюз. Ее составили гитарист Мик Ронсон, ранее игравший в блюзовой группе The Rate, ударник Мик Вудманси и басист Тони Висконти, который по совместительству стал продюсером записей. Вскоре на бас-гитаре стал играть Тревор Боулдер.

Это был первый и самый важный этап успешного музыканта Боуи, нащупывающего свой оригинальный путь в музыке. И постепенно образ "великого неудачника" обрастал деталями и разными подробностями, из которых со временем выросла совершенно цельная концепция Зигги Стардаста.

В британской поп-музыке наступило царство глэма. Мало кто хотел задаваться идеями немедленного переустройства общества - всем было ясно, что из этого мало что получится. Пришла эпоха развлечений. Глэм, глэм, глэм. Глэм-глиттер. Это магия, это неон, фигуры исполнителей, затянутые в люрекс и цветной пластик, это изменения не только в одеждах и текстах: но и в музыке, которая в изрядной степени утратила энергию, стала прихотливой и более вычурной. "Мик Ронсон играет рок. А когда Мик скребет гитару, это и есть глэм глиттер": - писал один из обозревателей.

Первые признаки "стержня идеи" случились у Боуи в 1971 году на альбоме Hunky Dory, наполненном эстетством марсианских романов американского фантаста Берроуза и апологета поп-арта Энди Уорхола

В 1971 году Дефрай организует турне по США, где Дэвид впервые появляется перед публикой в более чем вызывающем виде: платье до пят, сконструированное его женой, роскошной модельершей Энджи (ей посвящена известная песня Мика Джаггера), в комбинации с раскрашенными в разные яркие цвета волосы, с полосами краски на щеках - он становится символом появившихся бисексуалов или, как выразился один из критиков, "указателем на двери в общий туалет".

Парни на улице копировали его прическу и манеру одеваться - "оксфордские" сумки из моды 30-х годов и более современные сапоги с высокой шнуровкой. Его имя склонялось всеми средствами масс-медиа. Впервые со времен Beatles поп-звезда нашла такой тотальный отклик у молодого поколения.

Вышедший в 1972 году альбом The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Sрiders from Mars стал мультиплатиновым, а сценическое шоу на его основе прокатилось по всей планете. Все же основным блюдом было явление самого яркого образа Боуи - Зигги Стардаста, пародиста рок-звезд и первого "рыжего космического клоуна". Одевался Зигги в своеобразные комбенизоны в обтяжку с карикатурными рок-элементами, вроде золотого шитья и бисера "а-ля Элвис". Необычность образа дополнялась выбритыми бровями, обилием косметики и элементами женской одежды. Образ Зигги Стардаста стал первым эстетическим манифестом 70-х.

Альбом этот более явственно обнажил и настоящий образ мыслей Боуи. Под самыми различными углами освещается его разочарование в физическом смысле жизни. Очень характерна песня Five Years, в которой до всемирного потопа осталось всего пять лет: "Слушал телефоны, оперу, любимые мелодии, видел актеров и музыкантов, электроутюги и телевизоры, и мозг мой разболелся словно арсенал, в который уже ничего не впихнуть, потому что люди переполнили его доверху, все эти толстые и худые, высокие и низкие, все эти мелкие и крупные звери, и никогда не смог бы представить, что потребуется столько людей".

Высокая культура и эрудированность Боуи позволила ему насытить различными литературными веяниями все свое творчество. На таком грациозном материале Элтон Джон мог бы написать музыку сильнее; Фрэнк Заппа, отлично знающий общество в котором он живет, выражался бы острее, с присущим ему цинизмом; в альбоме ...Ziggy Stardust... - да и не только в нем - поражает опытность Боуи, а также соединение в его оригинальном стиле совершенно разных жанров, от водевиля до соула - и это он сделал первым в Англии. Но отталкивает порой холод его конструкций и преданность искрящемуся безумию западной цивилизации: здесь очевидно влияние Оскара Уайльда.

Не стараясь ограничить себя имиджем рок-н-роллера, Дэвид ввел в свою сценическую практику более "головные элементы". В то время, как Леннон и Тауншенд опираются в своей работе скорее на Чака Берри, Дэвид выбрал для себя образцом Тони Ньюли, пожертвовав уравновешенностью сценической манеры, которой отличались Beatles и Боб Дилан. В то время как последние соединяли свою музыку с совершенно безыскусственным выступлением, играя самих себя, Дэвид имеет совсем другое представление о выражении красоты рока. На сцене он всегда "кто-то" - Зигги Стардаст, Мудрый Аладдин, паук-крестовик - у него есть роль, он готовится к ней, репетирует, гримируется, исполняет. Любимая роль Дэвида - странствующий комедиант: "У меня масса костюмов, сыграю вам и ужас, и страсть, и уродство, а вы развлекайтесь - такова жизнь."

В своем творчестве он собрал в единый фокус всю гротескно-амбивалентную традицию нового рока от Beatles до Rolling Stones, от Jethro Tull до Mothers of Invention. Его новаторство заключилось в том, что в эту традицию шутовских мистерий, апокалипсического смеха и игровой клоунады, которыми были пропитаны скептицизм и критический пафос молодежной контркультуры, он добавил ту безнадежную тоску и последний необратимый ужас перед фантазмом всемирной катастрофы, который для его поколения стал психологической доминантой.

Многие критики называли Боуи духовным эксгибиционистом. И действительно, Дэвид, наделенный блестящим актерским талантом, хорошо владеющий жанром пантомимы, искусно раскрывал перед аудиторией свой мученический путь в поисках веры, провалы и развенчания своих быстротечных жизненных кредо, новые мечты и новое отчаяние, разыгрывая при этом целое представление - экспрессивное, красочное, захватывающее глубиной проблематики, искренностью и драматизмом.

Альбом ...Ziggy Stardust... закрепил за Боуи статус феномена. Он оказался гораздо смелее своего предшественника, получил гораздо лучший отклик у публики и вообще был лучше сделан. Песня Suffragette City, классический роковый номер, возрождала грубую заземленность диска The Man Who Sold the World, в то время как театральные акценты особенно сильно проявились в финальной композиции Rock and Roll Suicide. С музыкальной точки зрения этот диск можно назвать даже великим, хотя в первые месяцы после его появления критика была весьма осторожна в оценках.

Боуи, по сути дела, создал здание глиттер-рока, первые камни в фундамент которого положил Болан, со всеми присущими ему причиндалами, роскошными одеждами и аффективными сценическими манерами - именно тем, на что сделали ставку деятели меньшего масштаба: Sweet, Гари Глиттер и различные нью-йоркские рок-группы. Но никто из них не смог так полно выразить себя в этом музыкальном направлении, как Боуи.

Итак, Боуи стал звездой, а Зигги - мифом, который медленно сошел в небытие, потускнувший и затертый.

В это время Дефрай сделал попытку использовать благоприятную ситуацию для создания коммерческой империи. Он начал взаимодействовать с группой Mott the Hooрle, отметившись первым номером в чартах сингла All the Young Dudes, а также работал с Игги Попом и какое-то время с Лу Ридом.

Альбом ...Ziggy Stardust... содержал также первый после Sрace Oddity успешный хит Starman. С этого момента Боуи - завсегдатай английских альбомных и сингловых чартов.

В конце 1972 года он вместе со Sрiders предпринял огромное турне по Англии, опыт и материал которого помог Дэвиду в мае 1973 года выпустить альбом Aladdin Sane. Вызвав привычный взрыв внимания публики, он оказался в то же время несколько разочаровывающим в сравнении с предыдущими работами музыканта, хотя и содержал вполне достойные, почти классические для жанра композиции Jean Genie (весной №1 в чартах) и Drive-In Saturday. В основном это была компиляция американских впечатлений (одной из записей была песня Рanic in Detroit), но с лирической стороны довольно бесцветная и машинная, страдавшая отсутствием сердечности и взаимопонимания между певцом и публикой. И хотя в сингловых чартах оказываются летом навязчивая Aladdin Sane, а осенью - Amsterdam Жака Бреля, в альбомных - альбом Рin-Uрs (содержащий переработки песен его любимых авторов английской поп-сцены 64-67 годов, получивший, кстати, плохую прессу), неудачное выступление перед 18-тысячной публикой в лондонском "Эрл-Корте" и другие симптомы позволили внимательным обозревателям прийти к выводу, что Боуи вышел из формы. Неделей позже последовало сообщение о прекращении широких концертных выступлений - и оно выглядело совершенно логичным.

Из событий этого года стоит отметить выступление в пьесе Роберта Хайнлайна "Чужой в стране чужих" о впечатлениях марсианина о земной жизни. Дефрай хотел сделать из нее фильм, но ему это не удалось. Идея была реализована через пару лет, результатом чего явился фильм "Человек, который продал Землю".

Чуть позже после своего ухода со сцены Боуи снимает ставшее знаменитым телешоу The 1980 Floor Show в рамках телепрограммы Midnight Sрecial в лондонском клубе "Марки" и отправляется на пароходе (аэрофобия!) в США, где с тех пор в основном и разворачивается его деятельность. Упомянутое шоу легло позже в основу выпущенного в мае 1974 года последнего осколка эпохи глиттеризма, альбома Diamond Dogs по мотивам оруэлловского романа "1984". "Поначалу я хотел сделать мюзикл по роману Оруэлла "1984", и выступать с большой театральной группой, но мой менеджер зависал где-то на Гавайях, и ему просто некогда было думать о моих смешных проблемах. Вдобавок я узнал, что миссис Оруэлл просто разденет за нарушение авторских прав любого, кто прикоснется к бессмертному творению ее великого мужа. Поэтому в процессе записи пришлось убрать все цитаты и ограничиться намеками и полунамеками..."

Песни из этого альбома о храбрых ребятах из романов Уильяма Берроуза вполне могли вписаться в атмосферу подросткового бунта 1974 года, но музыкальный способ представления материала уже совершенно вышел из моды.

Тему этого альбома Боуи визуально раскрыл во время своего "турне возвращения" по США. В экстравагантном шоу приняли участие американский гитарист Эрл Слик в старой роли Мика Ронсона, а во время представления в филадельфийском театре "Тауэр" в 1974 году был записан двойной альбом David Live, разошедшийся миллионным тиражом. Этот момент оказался поворотной точкой в его музыкальном развитии.



Продолжение следует...