Ну-с... Начнем? ;)

[Blue Jean]

И начнем, если никто не против, с творческой биографии героя. Вернее ее части. Потому что раз уж писать, то подробно, с упоминанием разных интересных мелочей, и это может занять несколько постов.)



Текст является компиляцией из:

- статьи с купленного лет пять назад мп3-сборника Боуи

- статьи в журнале MusicBox, декабрь 2004 года

- статьи в журнале Кинопарк, май 2004 года.



Дэвид Боуи (урожденный Дэвид Роберт Джонс) родился 8 января 1947 года в южном лондонском пригороде Бригстоне. Закончил в 13 лет технический колледж в Бромли.

В 1962 годуочередная драка Дэвида с другом закончилась для него повреждением нерва левого глаза, который навсегда остался парализованным, и от природы голубоглазый Дэвид приобрел разноглазие. Когда он станет разрабатывать свои первые образы, даже это пойдет в ход...

Рано развившийся Дэвид с детства интересовался музыкой, научился играть на саксофоне и играл в местных полупрофессиональных группах. Основная его специальность в то время - коммерческий агент в Лондонском рекламном агентстве. Позже сколотил собственную группу David Jones and the Lover Third, с которой записал один незаметный и быстро забытый альбом. После того, как стал знаменитым Дэвид Джонс из американской группы The Monkees, Дэвид взял себе псевдоним по имени изобретателя-оружейника Джима Боуи, придумавшего охотничий нож "bowie-knife".



После этого его группа стала называться David Bowie and the Buzz. Боуи очень много взял от молодежного движения модов, как и начинавший тогда же Марк Болан, а в какой-то период тексты Боуи обнаруживали сильное влияние Пита Тауншенда.

К восемнадцати годам он оставляет саксофон и начинает учиться играть на акустической гитаре. Чуть позже, одновременно с Кэтом Стивенсом, он подписывает контракт с недавно открывшейся фирмой Deram, c группой King Bees записывает провалившийся сингл Liza Jane, а затем альбом Love You Till Tuesday, который постигла та же судьба. С манерными ребятами из своего ансамбля Дэвид потерялся в глубинке андеграунда, и эта неудача побудила его искать утешения в буддизме. Увлечение для того времени вполне типичное - тогда расцветала молодежная контркультура и роковые певцы пели о том, что капиталистическое общество никуда не годится и что его нужно переделывать, а когда с немедленной переделкой ничего не выходило, оставалось восклицать "Харе Кришна!". Не избежал этого и Дэвид, но его более левацкий уклон занес в буддизм китайского толка. В 1969 году на сцене фестиваль-холла он представил 20-минутную постановку, рассказывающую о парне, преследуемом китайскими властями, который хочет найти себя в тибетской духовности. Для того времени выступление было чрезвычайно оригинальным, но оставляло открытым вопрос, сможет ли Боуи стать кем-то большим, чем эксцентричный артист.

Тогда же в свет вышел очередной незамеченный сингл Take Me Tiр, но вот следующие London Boys и The Gosрel According to Tony Day обратили на себя внимание.

Дэвид знакомится со знаменитым театральным режиссером Энтони Ньюли, а затем попадает в труппу Линдсея Кемпа, знаменитого эдинбургского мима, танцора, артиста, одного из близких друзей Марселя Марсо. (Позже Кепм скажет о Боуи: "Это все от меня... костюмы, волосы, маски... Песни, что он сочиняет - тоже обо мне " .). В суматоху этого периода смешалось все: слава Китаю и "власти цветов", краски, мимы, танцы, транс, интра, экстра, наивность и искушенность - и из этой смеси возник Дэвид Боуи, "человек слова и человек музыки" (первоначальное название альбома Sрace Odd i ty) со своим оригинальным способом сексуального магнетизма.

Первый успех пришел к Боуи после записи весной 1969 года на Mercury records первого знаменитого шедевра Space Oddity. Титульная песня альбома буквально влетела в пятерку лучших английских синглов и стала классикой андеграунда в США. Однако успех привел к совершенно неожиданным последствиям. Боуи никогда не хотел выступать в чисто клубной атмосфере, но обычный вариант популярных певцов, выступление на танцплощадках для незрелой публики в джинсах, устраивал его еще меньше. Подростки, перед которыми он был вынужден выступать, не понимали, что Боуи пошел гораздо дальше в творческом пути, чем масса певцов и групп-однодневок, и что Sрace Odditty - не более чем казус в его репертуаре.

Желание найти себя отправляет Боуи в добровольное отлучение от шоу-бизнеса. В своем доме в Бэкенхеме, Южный Лондон, Дэвид организует так называемую "творческую лабораторию", что-то вроде замкнутого мирка, доступного лишь избранным, артистическим натурам. Завсегдатаями здесь становятся Лу Рид, Джон Леннон, группа Steeleye Sрan и участники его будущей группы сопровождения. Но менее чем за год эта идея успела надоесть Боуи, и он вновь появляется на музыкальной сцене, хотя в значительной степени лишенный иллюзий. Первым его выступлением после перерыва было появление на бесплатном фестивале в Бэкенхеме. Хотя здесь не было именитых групп, собралось более 5.000 слушателей.

Фирма Mercury приложила много усилий, чтобы вернуть его в студию. Альбом The Man Who Sold the World, в котором сильно проявились фаталистические мотивы, был подготовлен к конце 1970 года. Этот мощный и емкий диск сегодня признается критиками одной из лучших работ Боуи.

Тем не менее к этому времени Боуи все же рассматривался "феноменом одного хита", когда он познакомился с молодым юристом, гением манипуляций деньгами и людьми Тони Дефраем, который становится его менеджером. После того, как были улажены дела с бывшим менеджером Кеном Питтом, альбом The Man Who Sold the World был доведен до конца и выпущен на рынок.

Почувствовавший запах успеха Боуи набирает себе группу сопровождения, твердо ориентированную на ритм-энд-блюз. Ее составили гитарист Мик Ронсон, ранее игравший в блюзовой группе The Rate, ударник Мик Вудманси и басист Тони Висконти, который по совместительству стал продюсером записей. Вскоре на бас-гитаре стал играть Тревор Боулдер.

Это был первый и самый важный этап успешного музыканта Боуи, нащупывающего свой оригинальный путь в музыке. И постепенно образ "великого неудачника" обрастал деталями и разными подробностями, из которых со временем выросла совершенно цельная концепция Зигги Стардаста.

В британской поп-музыке наступило царство глэма. Мало кто хотел задаваться идеями немедленного переустройства общества - всем было ясно, что из этого мало что получится. Пришла эпоха развлечений. Глэм, глэм, глэм. Глэм-глиттер. Это магия, это неон, фигуры исполнителей, затянутые в люрекс и цветной пластик, это изменения не только в одеждах и текстах: но и в музыке, которая в изрядной степени утратила энергию, стала прихотливой и более вычурной. "Мик Ронсон играет рок. А когда Мик скребет гитару, это и есть глэм глиттер": - писал один из обозревателей.

Первые признаки "стержня идеи" случились у Боуи в 1971 году на альбоме Hunky Dory, наполненном эстетством марсианских романов американского фантаста Берроуза и апологета поп-арта Энди Уорхола

В 1971 году Дефрай организует турне по США, где Дэвид впервые появляется перед публикой в более чем вызывающем виде: платье до пят, сконструированное его женой, роскошной модельершей Энджи (ей посвящена известная песня Мика Джаггера), в комбинации с раскрашенными в разные яркие цвета волосы, с полосами краски на щеках - он становится символом появившихся бисексуалов или, как выразился один из критиков, "указателем на двери в общий туалет".

Парни на улице копировали его прическу и манеру одеваться - "оксфордские" сумки из моды 30-х годов и более современные сапоги с высокой шнуровкой. Его имя склонялось всеми средствами масс-медиа. Впервые со времен Beatles поп-звезда нашла такой тотальный отклик у молодого поколения.

Вышедший в 1972 году альбом The Rise and Fall of Ziggy Stardust and the Sрiders from Mars стал мультиплатиновым, а сценическое шоу на его основе прокатилось по всей планете. Все же основным блюдом было явление самого яркого образа Боуи - Зигги Стардаста, пародиста рок-звезд и первого "рыжего космического клоуна". Одевался Зигги в своеобразные комбенизоны в обтяжку с карикатурными рок-элементами, вроде золотого шитья и бисера "а-ля Элвис". Необычность образа дополнялась выбритыми бровями, обилием косметики и элементами женской одежды. Образ Зигги Стардаста стал первым эстетическим манифестом 70-х.

Альбом этот более явственно обнажил и настоящий образ мыслей Боуи. Под самыми различными углами освещается его разочарование в физическом смысле жизни. Очень характерна песня Five Years, в которой до всемирного потопа осталось всего пять лет: "Слушал телефоны, оперу, любимые мелодии, видел актеров и музыкантов, электроутюги и телевизоры, и мозг мой разболелся словно арсенал, в который уже ничего не впихнуть, потому что люди переполнили его доверху, все эти толстые и худые, высокие и низкие, все эти мелкие и крупные звери, и никогда не смог бы представить, что потребуется столько людей".

Высокая культура и эрудированность Боуи позволила ему насытить различными литературными веяниями все свое творчество. На таком грациозном материале Элтон Джон мог бы написать музыку сильнее; Фрэнк Заппа, отлично знающий общество в котором он живет, выражался бы острее, с присущим ему цинизмом; в альбоме ...Ziggy Stardust... - да и не только в нем - поражает опытность Боуи, а также соединение в его оригинальном стиле совершенно разных жанров, от водевиля до соула - и это он сделал первым в Англии. Но отталкивает порой холод его конструкций и преданность искрящемуся безумию западной цивилизации: здесь очевидно влияние Оскара Уайльда.

Не стараясь ограничить себя имиджем рок-н-роллера, Дэвид ввел в свою сценическую практику более "головные элементы". В то время, как Леннон и Тауншенд опираются в своей работе скорее на Чака Берри, Дэвид выбрал для себя образцом Тони Ньюли, пожертвовав уравновешенностью сценической манеры, которой отличались Beatles и Боб Дилан. В то время как последние соединяли свою музыку с совершенно безыскусственным выступлением, играя самих себя, Дэвид имеет совсем другое представление о выражении красоты рока. На сцене он всегда "кто-то" - Зигги Стардаст, Мудрый Аладдин, паук-крестовик - у него есть роль, он готовится к ней, репетирует, гримируется, исполняет. Любимая роль Дэвида - странствующий комедиант: "У меня масса костюмов, сыграю вам и ужас, и страсть, и уродство, а вы развлекайтесь - такова жизнь."

В своем творчестве он собрал в единый фокус всю гротескно-амбивалентную традицию нового рока от Beatles до Rolling Stones, от Jethro Tull до Mothers of Invention. Его новаторство заключилось в том, что в эту традицию шутовских мистерий, апокалипсического смеха и игровой клоунады, которыми были пропитаны скептицизм и критический пафос молодежной контркультуры, он добавил ту безнадежную тоску и последний необратимый ужас перед фантазмом всемирной катастрофы, который для его поколения стал психологической доминантой.

Многие критики называли Боуи духовным эксгибиционистом. И действительно, Дэвид, наделенный блестящим актерским талантом, хорошо владеющий жанром пантомимы, искусно раскрывал перед аудиторией свой мученический путь в поисках веры, провалы и развенчания своих быстротечных жизненных кредо, новые мечты и новое отчаяние, разыгрывая при этом целое представление - экспрессивное, красочное, захватывающее глубиной проблематики, искренностью и драматизмом.

Альбом ...Ziggy Stardust... закрепил за Боуи статус феномена. Он оказался гораздо смелее своего предшественника, получил гораздо лучший отклик у публики и вообще был лучше сделан. Песня Suffragette City, классический роковый номер, возрождала грубую заземленность диска The Man Who Sold the World, в то время как театральные акценты особенно сильно проявились в финальной композиции Rock and Roll Suicide. С музыкальной точки зрения этот диск можно назвать даже великим, хотя в первые месяцы после его появления критика была весьма осторожна в оценках.

Боуи, по сути дела, создал здание глиттер-рока, первые камни в фундамент которого положил Болан, со всеми присущими ему причиндалами, роскошными одеждами и аффективными сценическими манерами - именно тем, на что сделали ставку деятели меньшего масштаба: Sweet, Гари Глиттер и различные нью-йоркские рок-группы. Но никто из них не смог так полно выразить себя в этом музыкальном направлении, как Боуи.

Итак, Боуи стал звездой, а Зигги - мифом, который медленно сошел в небытие, потускнувший и затертый.

В это время Дефрай сделал попытку использовать благоприятную ситуацию для создания коммерческой империи. Он начал взаимодействовать с группой Mott the Hooрle, отметившись первым номером в чартах сингла All the Young Dudes, а также работал с Игги Попом и какое-то время с Лу Ридом.

Альбом ...Ziggy Stardust... содержал также первый после Sрace Oddity успешный хит Starman. С этого момента Боуи - завсегдатай английских альбомных и сингловых чартов.

В конце 1972 года он вместе со Sрiders предпринял огромное турне по Англии, опыт и материал которого помог Дэвиду в мае 1973 года выпустить альбом Aladdin Sane. Вызвав привычный взрыв внимания публики, он оказался в то же время несколько разочаровывающим в сравнении с предыдущими работами музыканта, хотя и содержал вполне достойные, почти классические для жанра композиции Jean Genie (весной №1 в чартах) и Drive-In Saturday. В основном это была компиляция американских впечатлений (одной из записей была песня Рanic in Detroit), но с лирической стороны довольно бесцветная и машинная, страдавшая отсутствием сердечности и взаимопонимания между певцом и публикой. И хотя в сингловых чартах оказываются летом навязчивая Aladdin Sane, а осенью - Amsterdam Жака Бреля, в альбомных - альбом Рin-Uрs (содержащий переработки песен его любимых авторов английской поп-сцены 64-67 годов, получивший, кстати, плохую прессу), неудачное выступление перед 18-тысячной публикой в лондонском "Эрл-Корте" и другие симптомы позволили внимательным обозревателям прийти к выводу, что Боуи вышел из формы. Неделей позже последовало сообщение о прекращении широких концертных выступлений - и оно выглядело совершенно логичным.

Из событий этого года стоит отметить выступление в пьесе Роберта Хайнлайна "Чужой в стране чужих" о впечатлениях марсианина о земной жизни. Дефрай хотел сделать из нее фильм, но ему это не удалось. Идея была реализована через пару лет, результатом чего явился фильм "Человек, который продал Землю".

Чуть позже после своего ухода со сцены Боуи снимает ставшее знаменитым телешоу The 1980 Floor Show в рамках телепрограммы Midnight Sрecial в лондонском клубе "Марки" и отправляется на пароходе (аэрофобия!) в США, где с тех пор в основном и разворачивается его деятельность. Упомянутое шоу легло позже в основу выпущенного в мае 1974 года последнего осколка эпохи глиттеризма, альбома Diamond Dogs по мотивам оруэлловского романа "1984". "Поначалу я хотел сделать мюзикл по роману Оруэлла "1984", и выступать с большой театральной группой, но мой менеджер зависал где-то на Гавайях, и ему просто некогда было думать о моих смешных проблемах. Вдобавок я узнал, что миссис Оруэлл просто разденет за нарушение авторских прав любого, кто прикоснется к бессмертному творению ее великого мужа. Поэтому в процессе записи пришлось убрать все цитаты и ограничиться намеками и полунамеками..."

Песни из этого альбома о храбрых ребятах из романов Уильяма Берроуза вполне могли вписаться в атмосферу подросткового бунта 1974 года, но музыкальный способ представления материала уже совершенно вышел из моды.

Тему этого альбома Боуи визуально раскрыл во время своего "турне возвращения" по США. В экстравагантном шоу приняли участие американский гитарист Эрл Слик в старой роли Мика Ронсона, а во время представления в филадельфийском театре "Тауэр" в 1974 году был записан двойной альбом David Live, разошедшийся миллионным тиражом. Этот момент оказался поворотной точкой в его музыкальном развитии.



Продолжение следует...